Цветаева М.И. "В Париже"

Дома до звезд, а небо ниже,
Земля в чаду ему близка.
В большом и радостном Париже
Все та же тайная тоска.

Шумны вечерние бульвары,
Последний луч зари угас.
Везде, везде всё пары, пары,
Дрожанье губ и дерзость глаз.

Я здесь одна. К стволу каштана
Прильнуть так сладко голове!
И в сердце плачет стих Ростана
Как там, в покинутой Москве.

Париж в ночи мне чужд и жалок,
Дороже сердцу прежний бред!
Иду домой, там грусть фиалок
И чей-то ласковый портрет.

Там чей-то взор печально-братский.
Там нежный профиль на стене.
Rostand и мученик Рейхштадтский
И Сара — все придут во сне!

В большом и радостном Париже
Мне снятся травы, облака,
И дальше смех, и тени ближе,
И боль как прежде глубока. 

Цветаева М.И. "Колдунья"

Я - Эва, и страсти мои велики:                                            
Вся жизнь моя страстная дрожь!
Глаза у меня огоньки-угольки,
А волосы спелая рожь,
И тянутся к ним из хлебов васильки.
Загадочный век мой - хорош.

Видал ли ты эльфов в полночную тьму
Сквозь дым лиловатый костра?
Звенящих монет от тебя не возьму, -
Я призрачных эльфов сестра...
А если забросишь колдунью в тюрьму,
То гибель в неволе быстра!

Ты рыцарь, ты смелый, твой голос ручей,
С утёса стремящийся вниз.
От глаз моих темных, от дерзких речей
К невесте любимой вернись!
Я, Эва, как ветер, а ветер - ничей...
Я сон твой. О рыцарь, проснись!

Аббаты, свершая полночный дозор,
Сказали: "Закрой свою дверь
Безумной колдунье, чьи взоры позор.
Колдунья лукава, как зверь!"
- Быть может и правда, но темен мой взор,
Я тайна, а тайному верь!

В чем грех мой? Что в церкви слезам не учусь,
Смеясь наяву и во сне?
Поверь мне: я смехом от боли лечусь,
Но в смехе не радостно мне!
Прощай же, мой рыцарь, я в небо умчусь
Сегодня на лунном коне! 

Ф.Н. Глинка "К портрету"

Я бурями вспахан, разрыт ураганом,
     И слезы — мой были посев;
Меня обольщали — обман за обманом,
     Как ласки изменчивых дев.

Беды просевали сквозь медное сито
     Меня, истолокши пестом,
Но чья-то премудрость то ясно, то скрыто
     Мне путь мой чертила перстом!..

Когда я пускался в житейское море,
     Мне выдали шаткий челнок;
За кормщика село — угрюмое горе,
     Мой парус вздул бурею рок.

Когда ж совершилась страданиям мера,
     Из облак рука мне дала
Тот якорь, на коем написано: «Вера»,
     И жизнь моя стала светла.

Теперь уж, покинув большую дорогу,
     Гляжу я на мир из окна;
Со мной же покинуть решилась тревогу
     Мой видимый ангел — жена!..

Как перья по ветру, кружит там, в арканах,
     Их, ветреных,— ветреность дум:
Лишь мелочность жизни, лишь бури в стаканах
     Заботят и тешат их ум!

Но как обратить их?— советом ли, толком?
     Глухая не слушает плоть.
Так пусть же мятутся... а мы тихомолком
     Прошепчем: «Спаси их, Господь!»

От вихрей, кружащих сой мир коловратный,
     Укрой нас, Властитель судеб!
Для сердца — жизнь сердца — Твой мир благодатный,
     Для жизни — насущный дай хлеб!

Набоков В.Д. "Автомобиль в горах"

Как сон, летит дорога, и ребром
встает луна за горною вершиной.
С моею черной гоночной машиной
сравню - на волю вырвавшийся гром!

Все хочется,- пока под тем бугром
не стала плоть личинкою мушиной,-
слыхать, как прах под бешеною шиной
рыдающим исходит серебром...

Сжимая руль наклонный и упругий,
куда лечу? У альповой лачуги -
почудится отеческий очаг;

и в путь обратный,- вдавливая конус
подошвою и боковой рычаг
переставляя по дуге,- я тронусь. 

Фет А. А. "Греция"

Там, под оливами, близ шумного каскада,
Где сочная трава унизана росой,
Где радостно кричит веселая цикада
И роза южная гордится красотой,

Где храм оставленный подъял свой купол белый
И по колоннам вверх кудрявый плющ бежит, -
Мне грустно: мир богов, теперь осиротелый,
Рука невежества забвением клеймит.

Вотще... В полночь, как соловей восточный
Свистал, а я бродил незримый за стеной,
Я видел: грации сбирались в час урочный
В былой приют заросшею тропой.

Но в плясках ветреных богини не блистали
Молочной пеной форм при золотой луне;
Нет, - ставши в тесный круг, красавицы шептали...
"Эллада!" - слышалось мне часто в тишине.

Брюсов В. Я. "Четкие линии гор..."

Четкие линии гор;
Бледно-неверное море...
Гаснет восторженный взор,
Тонет в бессильном просторе.

Создал я в тайных мечтах
Мир идеальной природы, -
Что перед ним этот прах:
Степи, и скалы, и воды!

Брюсов В. Я. "Ночь"

Горящее лицо земля                       
В прохладной тени окунула.
Пустеют знойные поля,
В столицах молкнет песня гула.

Идет и торжествует мгла,
На лампы дует, гасит свечи,
В постели к любящим легла
И властно их смежила речи.

Но пробуждается разврат.
В его блестящие приюты
Сквозь тьму, по улицам, спешат
Скитальцы покупать минуты.

Стрелой вонзаясь в города,
Свистя в полях, гремя над бездной,
Летят немолчно поезда
Вперед по полосе железной.

Глядят несытые ряды
Фабричных окон в темный холод,
Не тихнет резкий стон руды,
Ему в ответ хохочет молот.

И, спину яростно клоня,
Скрывают бешенство проклятий
Среди железа и огня
Давно испытанные рати.

Булат Окуджава "Голубой шарик"

Девочка плачет: шарик улетел.
Ее утешают, а шарик летит.

Девушка плачет: жениха все нет.
Ее утешают, а шарик летит.

Женщина плачет: муж ушел к другой.
Ее утешают, а шарик летит.

Плачет старушка: мало пожила...
А шарик вернулся, а он голубой. 

Пастернак Б.Л. "Март"

Солнце греет до седьмого пота,             
И бушует, одурев, овраг.
Как у дюжей скотницы работа,
Дело у весны кипит в руках.

Чахнет снег и болен малокровьем
В веточках бессильно синих жил.
Но дымится жизнь в хлеву коровьем,
И здоровьем пышут зубья вил.

Эти ночи, эти дни и ночи!
Дробь капелей к середине дня,
Кровельных сосулек худосочье,
Ручейков бессонных болтовня!

Настежь всё, конюшня и коровник.
Голуби в снегу клюют овес,
И всего живитель и виновник -
Пахнет свежим воздухом навоз. 

Булат Окуджава "Полночный троллейбус"

Когда мне невмочь пересилить беду,
когда подступает отчаянье,
я в синий троллейбус сажусь на ходу,
в последний,
в случайный.

Полночный троллейбус, по улице мчи,
верши по бульварам круженье,
чтоб всех подобрать, потерпевших в ночи
крушенье,
крушенье.

Полночный троллейбус, мне дверь отвори!
Я знаю, как в зябкую полночь
твои пассажиры - матросы твои -
приходят
на помощь.

Я с ними не раз уходил от беды,
я к ним прикасался плечами...
Как много, представьте себе, доброты
в молчанье,
в молчанье.

Полночный троллейбус плывет по Москве,
Москва, как река, затухает,
и боль, что скворчонком стучала в виске,
стихает,
стихает. 

Набоков В.Д. "Стамбул"

Всплывает берег на заре,
летает ветер благовонный.
Как бы стоит корабль наш сонный
в огромном, круглом янтаре.

Кругами влагу бороздя,
плеснется стая рыб дремотно,
и этот трепет мимолетный,
как рябь от легкого дождя.

Стамбул из сумрака встает:
два резко-черных минарета
на смуглом золоте рассвета,
над озаренным шелком вод. 

Набоков В.Д. "Тихий шум"

Когда в приморском городке,                              
средь ночи пасмурной, со скуки
окно откроешь, вдалеке
прольются шепчущие звуки.

Прислушайся и различи
шум моря, дышащий на сушу,
оберегающий в ночи
ему внимающую душу.

Весь день невнятен шум морской,
но вот проходит день незваный,
позванивая, как пустой
стакан на полочке стеклянной.

И вновь в бессонной тишине
открой окно свое пошире,
и с морем ты наедине
в огромном и спокойном мире.

Не моря шум — в тиши ночной
иное слышно мне гуденье:
шум тихий родины моей,
ее дыханье и биенье.

В нем все оттенки голосов
мне милых, прерванных так скоро,
и пенье пушкинских1 стихов,
и ропот памятного бора.

Отдохновенье, счастье в нем,
благословенье над изгнаньем.
Но тихий шум не слышен нам
за суетой и дребезжаньем.

Зато в полночной тишине
внимает долго слух неспящий
стране родной, ее шумящей,
ее бессмертной глубине. 

Дмитрий Кедрин "Мороз на стеклах"

На окнах, сплошь заиндевелых,
Февральский выписал мороз
Сплетенье трав молочно-белых
И серебристо-сонных роз.

Пейзаж тропического лета
Рисует стужа на окне.
Зачем ей розы? Видно, это
Зима тоскует о весне. 

Николай Языков "Бессонница"

Что мечты мои волнует                                       
На привычном ложе сна?
На лицо и грудь мне дует
Свежим воздухом весна,
Тихо очи мне целует
Полуночная луна.

Ты ль, приют восторгам нежным,
Радость юности моей,
Ангел взором безмятежным,
Ангел прелестью очей,
Персей блеском белоснежным,
Мягких золотом кудрей!

Ты ли мне любви мечтами
Прогоняешь мирны сны?
Ты ли свежими устами
Навеваешь свет луны,
Скрыта легкими тенями
Соблазнительной весны?

Благодатное виденье,
Тихий ангел! успокой,
Усыпи души волненье,
Чувства жаркие напой
И даруй мне утомленье,
Освященное тобой! 

Вероника Тушнова "В лесу"

Осенний пожар полыхает в лесу,
плывут паутин волоконца,
тяжелые капли дрожат на весу,
и в каждой по целому солнцу.
Какой нерушимый сегодня покой,
как тихо планируют листья...
Хочу вороха их потрогать рукой,
как шкурку потрогала б лисью.
Как много их - рыжих, лиловых почти,
коричневых и золотистых.
Слетают на плечи, лежат на пути,
трепещут на кронах сквозистых.
Торжественной бронзой покрыты дубы,
горят фонари-мухоморы...
Я нынче с рассвета пошла по грибы,
бродить по глухим косогорам.
Брожу -
         и нет-нет
                     да присяду на ствол,
к осенней прислушаюсь речи.
Почудилось - кто-то по лесу прошел.
Не ты ли прошел недалече?
Брожу -
     и нет-нет
                    да тебя позову,
молчанье лесное развею.
Мне эхо ответит, лукавя: ау...
А я вот возьму и поверю! 

Зинаида Гиппиус "Крик"

Изнемогаю от усталости,                                                           
             Душа изранена, в крови...
Ужели нет над нами жалости,
             Ужель над нами нет любви?

Мы исполняем волю строгую,
             Как тени, тихо, без следа,
Неумолимою дорогою
             Идем - неведомо куда.

И ноша жизни, ноша крестная.
             Чем далее, тем тяжелей...
И ждет кончина неизвестная
             У вечно запертых дверей.

Без ропота, без удивления
             Мы делаем, что хочет Бог.
Он создал нас без вдохновения
             И полюбить, создав, не мог.

Мы падаем, толпа бессильная,
             Бессильно веря в чудеса,
А сверху, как плита могильная,
             Слепые давят небеса. 

Цветаева М.И. "Бабушке"

Продолговатый и твердый овал,                       
Черного платья раструбы...
Юная бабушка! Кто целовал
Ваши надменные губы?

Руки, которые в залах дворца
Вальсы Шопена играли...
По сторонам ледяного лица
Локоны, в виде спирали.

Темный, прямой и взыскательный взгляд.
Взгляд, к обороне готовый.
Юные женщины так не глядят.
Юная бабушка, кто вы?

Сколько возможностей вы унесли,
И невозможностей - сколько? -
В ненасытимую прорву земли,
Двадцатилетняя полька!

День был невинен, и ветер был свеж.
Темные звезды погасли.
- Бабушка! - Этот жестокий мятеж
В сердце моем - не от вас ли?..